«Буря-богатырь Иван коровий сын» — русская народная сказка, записанная фольклористом А. Н. Афанасьевым.
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был король со своей королевою; не имели они детей, а жили вместе годов до десяти, так что король послал по всем царям, по всем городам, по всем народам — по чернети[1]: кто бы мог полечить, чтоб королева забеременела? Съехались князья и бояры, богатые купцы и крестьяне; король накормил их досыта, напоил всех допьяна и начал выспрашивать. Никто не знает, не ведает, никто не берётся сказать, от чего б королева могла плод понести; только взялся крестьянский сын. Король вынимает и даёт ему полну́ горсть червонцев и назначает сроку три дня.
Ну, крестьянский сын взяться взялся, а что сказать — того ему и во сне не снилося; вышел он из города и задумался крепко. Попадается ему навстречу старушка:
— Скажи мне, крестьянский сын, о чём ты задумался?
Он ей отвечает:
— Молчи, старая хрычовка, не досаждай мне!
Вот она вперёд забежала и говорит:
— Скажи мне думу свою крепкую; я человек старый, всё знаю.
Он подумал: «За что я её избранил? Может быть, что и знает».
— Вот, бабушка, взялся я королю сказать, от чего бы королева плод понесла; да сам не знаю.
— То-то! А я знаю; поди к королю и скажи, чтоб связали три невода шёлковые; которое море под окошком — в нём есть щука златокрылая, против самого дворца завсегда гуляет. Когда поймает её король да изготовит, а королева покушает, тогда и понесёт детище.
Крестьянский сын сам поехал ловить на море; закинул три невода шёлковые — щука вскочила и порвала все три невода. В другой раз кинул — тож порвала. Крестьянский сын снял с себя пояс и с шеи шёлковый платочек, завязал эти невода, закинул в третий раз — и поймал щуку златокрылую; несказанно обрадовался, взял и понёс к королю. Король приказал эту щуку вымыть, вычистить, изжарить и подать королеве. Повара́ щуку чистили да мыли, помои за окошко лили: пришла корова, ополощины[2] выпила. Как скоро повара щуку изжарили, прибежала девка-чернавка, положила её на блюдо, понесла к королеве, да дорогой оторвала крылышко и попробовала. Все три понесли в один день, в один час: корова, девка-чернавка и королева.
Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Чрез несколько времени приходит со скотного двора скотница, докладывает королю, что корова родила человека. Король весьма удивился; не успел он принять эти речи, как бегут сказать ему, что девка-чернавка родила мальчика точь-в-точь как коровий сын; а вслед за тем приходят докладывать, что и королева родила сына точь-в-точь как коровий — голос в голос и волос в волос. Чудные уродились мальчики! Кто растет по годам, а они растут по часам; кто в год — они в час таковы, кто в три года — они в три часа. Стали они на возрасте, заслышали в себе силу могучую, богатырскую, приходят к отцу-королю и просятся в город погулять, людей посмотреть и себя показать. Он им позволил, наказал гулять тихо и смирно и дал денег столько, сколько взять смогли.
Пошли добрые мо́лодцы: один назывался Иван-царевич, другой Иван девкин сын, третий Буря-богатырь Иван коровий сын; ходили-ходили, ничего не купили. Вот Иван-царевич завидел стеклянные шарики и говорит братьям:
— Давайте, братцы, купим по шарику да станем вверх бросать; кто бросит выше, тот у нас будет старший.
Братья согласились; кинули жеребий — кому бросать вперёд? Вышло Иван-царевичу. Он кинул высоко, а Иван девкин сын ещё выше, а Буря-богатырь коровий сын так закинул, что из виду пропал, и говорит:
— Ну, теперь я над вами старший!
Иван-царевич рассердился:
— Как так! Коровий сын, а хочет быть старшим!
На то Буря-богатырь ему отвечал:
— Видно, так богу угодно, чтоб вы меня слушались.
Пошли они путём-дорогою, приходят к Чёрному морю, в море клохчет гад. Иван-царевич говорит:
— Давайте, братцы, кто этот гад уймёт, тот из нас будет большой!
Братья согласились. Буря-богатырь говорит:
— Унимай ты, Иван-царевич! Уймёшь — будешь над нами старший.
Он начал кричать, унимать, гад пуще разозлился. Потом начал унимать Иван девкин сын — тоже ничего не сделал. А Буря-богатырь закричал да свою тросточку в воду бросил — гаду как не бывало! И опять говорит:
— Я над вами старший!
Иван-царевич рассердился:
— Не хотим быть меньшими братьями!
— Ну так оставайтесь сами по себе! — сказал Буря-богатырь и воротился в своё отечество; а те два брата пошли — куда глаза глядят.
Король узнал, что Буря-богатырь один пришёл, и приказал посадить его в крепость; не дают ему ни пить, ни есть трое суток. Богатырь застучал кулаком в каменную стену и закричал богатырским голосом:
— Доложите-ка своему королю, а моему названому отцу, за что про что он меня не кормит? Мне ваши стены — не стены, и решётки — не решётки, захочу — всё кулаком расшибу!
Тотчас докладывают всё это королю; король приходит к нему сам и говорит:
— Что ты, Буря-богатырь, похваляешься?
— Названый мой батюшка! За что про что ты меня не кормишь, трое суток голодною смертью моришь? Я не знаю за собой никакой вины.
— А куда ты девал моих сыновей, а своих братьев?
Буря-богатырь коровий сын рассказал ему, как и что было:
— Братья живы-здоровы, ничем невредимы, а пошли — куда глаза глядят.
Король спрашивает:
Отчего же ты с ними не пошёл?
— Оттого, что Ивану-царевичу хочется быть старшим, а по жеребью мне достаётся.
— Ну хорошо! Я пошлю воротить их.
Буря-богатырь говорит:
— Никто, окромя меня, не догонит их; они пошли в такие места — в змеиные края, где выезжают из Чёрного моря три змея шести-, девяти- и двенадцатиглавые.
Король начал его просить; Буря-богатырь коровий сын собрался во путь во дороженьку, взял палицу боевую и меч-кладенец и пошёл.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; шёл-шёл и догнал братьев близ Чёрного моря у калинового моста; у того моста столб стоит, на столбе написано, что тут выезжают три змея.
— Здравствуйте, братцы!
Они ему обрадовались и отвечают:
— Здравствуй, Буря-богатырь, наш старший брат!
— Что, видно, не вкусно вам — что на столбе написано?
Осмотрелся кругом — около моста избушка на курьих ножках, на петуховой головке, к лесу передом, а к ним задом. Буря-богатырь и закричал:
— Избушка, избушка! Устойся да улягся к лесу задом, а к нам передом.
Избушка перевернулась; взошли в неё, а там стол накрыт, на столе всего много — и кушаньев и напитков разных; в углу стоит кровать тесовая, на ней лежит перина пуховая. Буря-богатырь говорит:
— Вот, братцы, если б не я, вам бы ничего этого не было.
Сели, пообедали, потом легли отдохнуть. Вставши, Буря-богатырь сказывает:
— Ну, братцы, сегодняшнюю ночь будет выезжать змей шестиглавый; давайте кидать жеребий, кому караулить?
Кинули — досталось Ивану девкину сыну; Буря-богатырь ему и говорит:
— Смотри же, выскочит из моря кувшинчик и станет перед тобою плясать, ты на него не гляди, а возьми наплюй на него, да и разбей.
Девкин сын как пришёл, так и уснул. А Буря-богатырь, зная, что его братья — люди ненадежные, сам пошёл; ходит по́ мосту да тросточкой постукивает. Вдруг выскочил перед ним кувшинчик, так и пляшет; Буря-богатырь наплевал-нахаркал на него и разбил на мелкие части. Тут утка крякнула, берега звякнули, море взболталось, море всколыхалось — лезет чудо-юда, мосальская гу́ба: змей шестиглавый; свистнул-гаркнул молодецким посвистом, богатырским покриком:
— Сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой.
Конь бежит, только земля дрожит, из-под ног ископыть по сенной копне летит, из ушей и ноздрей дым валит. Чудо-юда сел на него и поехал на калиновый мост; конь под ним спотыкается.
— Что ты, воронье мясо, спотыкаешься: друга слышишь али недруга?
Отвечает добрый конь:
— Есть нам недруг — Буря-богатырь коровий сын.
— Врёшь, воронье мясо! Его костей сюда ворона в пузыре не занашивала, не только ему самому быть!
— Ах ты, чудо-юда! — отозвался Буря-богатырь коровий сын, — ворона костей моих не занашивала, я сам здесь погуливаю.
Змей его спрашивает:
— Зачем ты приехал? Сватать моих сестёр али дочерей?
— Нет, брат, в поле съезжаться — роднёй не считаться; давай воевать.
Буря-богатырь разошёлся, боевой палицей размахнулся — три головы ему снёс, в другой раз остальные снёс. Взял туловище, рассёк да и в море бросил, го́ловы под калиновый мост спрятал, а коня привязал к ногам девкину сыну, меч-кладенец положил ему в головы; сам пошёл в избушку и лёг спать, как ни в чём не бывал. Иван девкин сын проснулся, увидел коня и очень обрадовался, сел на него, поехал к избушке и кричит:
— Вот Буря-богатырь не велел мне смотреть на кувшинчик, а я посмотрел, так господь и коня мне дал!
Тот отвечает:
— Тебе дал, а нам ещё посулил!
На другую ночь доставалось Ивану-царевичу караулить; Буря-богатырь и ему то же сказал об кувшинчике. Царевич стал по мосту похаживать, тросточкой постукивать — выскочил кувшинчик и начал перед ним плясать; он на него засмотрелся и заснул крепким сном. А Буря-богатырь, не надеясь на брата, сам пошёл; по́ мосту похаживает, тросточкой постукивает — выскочил кувшинчик, так и пляшет. Буря-богатырь наплевал-нахаркал на него и разбил вдребезги. Вдруг утка крякнула, берега звякнули, море взболталось, море всколыхалось — лезет чудо-юда, мосальская гу́ба; свистнул-гаркнул молодецким посвистом, богатырским покриком:
— Сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой.
Конь бежит, только земля дрожит, из ушей и ноздрей дым столбом валит, изо рта огненное пламя пышет; стал перед ним как вкопанный. Сел на него чудо-юда змей девятиглавый, поехал на калиновый мост; на́ мост въезжает, под ним конь спотыкается. Бьёт его чудо-юда по крутым бедрам:
— Что, воронье мясо, спотыкаешься — слышишь друга али недруга?
— Есть нам недруг — Буря-богатырь коровий сын.
— Врёшь ты! Его костей ворона в пузыре не занашивала, не только ему самому быть!
— Ах ты, чудо-юда, мосальская гу́ба! — отозвался Буря-богатырь, — сам я здесь другой год разгуливаю.
— Что же, Буря-богатырь, на сёстрах моих али на дочерях сватаешься?
— В поле съезжаться — роднёй не считаться; давай воевать!
Буря-богатырь разошёлся, боевой палицей размахнулся — три головы, как кочки, снёс; в другой размахнулся — ещё три головы снёс; а в третий и остальные срубил. Взял туловище, рассёк да в Чёрное море бросил, головы под калиновый мост запрятал, коня привязал к ногам Ивана-царевича, а меч-кладенец положил ему в головы; сам пошёл в избушку и лёг спать, как ни в чём не бывал. Утром Иван-царевич проснулся, увидел коня ещё лучше первого, обрадовался, едет и кричит:
— Эй, Буря-богатырь, не велел ты мне смотреть на кувшинчик, а мне бог коня дал лучше первого.
Тот отвечает:
— Вам бог дал, а мне только посулил!
Подходит третья ночь, сбирается Буря-богатырь на караул; поставил стол и свечку, воткнул в стену ножик, повесил на него полотенце, дал братьям колоду карт и говорит:
— Играйте, ребята, в карты, да меня не забывайте; как станет свеча догорать, а с этого полотенца будет в тарелке кровь прибывать, то бегите скорей на́ мост, ко мне на подмогу.
Буря-богатырь по́ мосту похаживает, тросточкой постукивает — выскочил кувшинчик, так и пляшет; он на него наплевал-нахаркал и разбил на мелкие части. Вдруг утка крякнула, берега звякнули, море взболталось, море всколыхалось — лезет чудо-юда, мосальская гу́ба: змей двенадцатиглавый; свистнул-гаркнул молодецким посвистом, богатырским покриком:
— Сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой.
Конь бежит, только земля дрожит, из ушей и ноздрей дым столбом валит, изо рта огненное пламя пышет; прибежал и стал перед ним как вкопанный. Чудо-юда сел на него и поехал; въезжает на́ мост, конь под ним спотыкается.
— Что ты, воронье мясо, спотыкаешься? Или почуял недруга?
— Есть нам недруг — Буря-богатырь коровий сын.
— Молчи, его костей сюда ворона в пузыре не занашивала!
— Врёшь ты, чудо-юда, мосальская гу́ба! Я сам здесь третий год погуливаю.
— Что же, Буря-богатырь, на моих сёстрах али дочерях хочешь жениться?
— В поле съезжаться — роднёй не считаться; давай воевать.
— А, ты убил моих двух братьев, так думаешь и меня победить!
— Там что бог даст! Только послушай, чудо-юда, мосальская гу́ба, ты с конём, а я пешком; уговор лучше всего: лежачего не бить.
Буря-богатырь разошёлся, боевой палицей размахнулся — и сразу снёс три головы; в другой разошёлся — змей его сшиб. Богатырь кричит:
— Стой, чудо-юда! Уговор был: лежачего не бить.
Чудо-юда дал ему справиться; тот встал — и сразу три головы полетели, как кочки. Начали они биться, несколько часов возились, оба из сил выбились; у змея ещё три головы пропали, у богатыря палица лопнула. Буря-богатырь коровий сын снял с левой ноги сапог, кинул в избушку — половину её долой снёс, а братья его спят, не слышат; снял с правой ноги сапог, бросил — избушка по бревну раскатилася, а братья всё не просыпаются. Буря-богатырь взял обломок палицы, пустил в конюшню, где два жеребца стояли, и выломил из конюшни дверь; жеребцы прибежали на́ мост и вышибли змея из седла вон. Тут богатырь обрадовался, подбежал к нему и отсёк ему остальные три головы; змеиное туловище рассёк да в Чёрное море кинул, а го́ловы под калиновый мост засунул. После взял трёх жеребцов, свёл в конюшню, а сам под калиновый мост спрятался, на мосту и кровь не подтёр.
Братья поутру проснулись, смотрят — избушка вся рассыпалась, тарелка полна́ крови; вошли в конюшню — там три жеребца; удивляются, куда делся старший брат? Искали его трое суток — не нашли, и говорят промеж себя:
— Видно, они убили друг друга, а тела их пропали; поедем теперь домой!
Только что коней оседлали, приготовились было ехать, Буря-богатырь проснулся и выходит из-под моста:
— Что же вы, братцы, товарища своего покидаете? Я вас от смерти избавлял, а вы всё спали и на по́мочь ко мне не приходили.
Тут они пали перед ним на колени:
— Виноваты, Буря-богатырь, большой наш брат!
— Бог вас простит!
Пошептал он над избушкою:
— Как прежде была, так и ныне будь!
Избушка явилась по-прежнему — и с кушаньем и с напитками.
— Вот, братцы, пообедайте, а то без меня, чай, замерли; а потом и поедем.
Пообедали и поехали в путь в дорожку; отъехавши версты две, говорит Буря-богатырь коровий сын:
— Братцы! Я забыл в избушке плёточку; поезжайте шажком, пока я за нею слетаю.
Приехал он к избушке, слез с своего коня, пустил его в заповедные луга:
— Ступай, добрый конь, пока не спрошу тебя.
Сам оборотился мушкой, полетел в избушку и сел на печку.
Немного погодя пришла туда баба-яга и села в передний угол; приходит к ней молодая невестка:
— Ах, матушка, вашего сына, а моего мужа, погубил Буря-богатырь Иван коровий сын. Да я отсмею ему эту насмешку: забегу вперёд и пущу ему день жаркий, а сама сделаюсь зелёным лугом; в этом зелёном лугу оборочусь я колодцем, в этом колодце станет плавать серебряная чарочка; да ещё оборочусь я тесовой кроваткою. Захотят братья лошадей покормить, сами отдохнуть и воды попить; тут-то и разорвёт их по макову зёрнышку!
Говорит ей матка:
— Так их, злодеев, и надобно!
Приходит вторая невестка:
— Ах, матушка, вашего сына, а моего мужа, погубил Буря-богатырь Иван коровий сын. Да я отсмею ему эту насмешку: забегу наперёд, оборочусь прекрасным садом, через тын будут висеть плоды разные — сочные, пахучие! Захотят они сорвать, что кому понравится; тут-то их и разорвёт по макову зёрнышку!
Отвечает ей матка:
— И ты хорошо вздумала.
Приходит третья, меньшая невестка.
— Ах, матушка, погубил Буря-богатырь Иван коровий сын вашего сына, а моего мужа. Да я отсмею ему эту насмешку: оборочусь старой избушкою; захотят они обночевать в ней, только взойдут в избушку — тотчас и разорвёт их по макову зёрнышку!
— Ну, невестки мои любезные, если вы их не сгубите, то завтрашний день сама забегу наперёд, оборочусь свиньёю и всех троих проглочу.
Буря-богатырь, сидя на печи, выслушал эти речи, вылетел на улицу, ударился оземь и сделался опять молодцем, свистнул-гаркнул молодецким посвистом, богатырским покриком:
— Сивка-бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой.
Конь бежит, земля дрожит. Буря-богатырь сел на него и поехал; навязал на палочку мочалочку, догоняет своих товарищей и говорит им:
— Вот, братцы, без какой плёточки я жить не могу!
— Эх, брат, за какою дрянью ворочался! Съехали бы в город, купили бы новую.
Вот едут они степями, долинами; день такой жаркий, что терпенья нет, жажда измучила! Вот и зелёный луг, на лугу трава муравая, на траве кровать тесовая.
— Брат Буря-богатырь, давай лошадей накормим на этой травке и сами отдохнём на тесовой кроватке; тут и колодезь есть — холодной водицы попьём.
Буря-богатырь говорит своим братьям:
— Колодезь стоит в степях и в далях; никто из него воды не берёт, не пьёт.
Соскочил с своего коня доброго, начал этот колодезь сечь и рубить — только кровь брызжет; вдруг сделался день туманный, жара спала, и пить не хочется.
— Вот видите, братцы, какая вода настойчивая, словно кровь.
Поехали они дальше.
Долго ли, коротко ли — едут мимо прекрасного сада. Говорит Иван-царевич старшему брату:
— Позволь нам сорвать по яблочку.
— Эх, братцы, сад стоит в степях, в далях; может быть, яблоки-то старинные да гнилые; коли съешь — ещё хворь нападёт. Вот я пойду посмотрю наперёд!
Сошёл он в сад и начал сечь и рубить, перерубил все деревья до единого. Братья на него рассердились, что по-ихнему не делает.
Едут они путём-дорогою, пристигает их тёмная ночь; подъезжают к одной хижине.
— Брат Буря-богатырь, вишь, дождик заходит, давай обночуем в этой хижинке.
— Эх, братцы, лучше раскинем палатки и в чистом поле обночуем, чем в этой хижине; эта хижина старая, взойдем в неё — она нас задавит; вот я сойду да посмотрю.
Сошёл он в эту избушку и начал рубить её — только кровь прыщет!
— Сами видите, какая эта избушка — совсем гнилая! Поедемте, лучше вперёд.
Братья ворчат про себя, а виду не подают, что сердятся. Едут дальше; вдруг дорога расходится надвое. Буря-богатырь говорит:
— Братцы, поедемте по левой дороге.
Они говорят:
— Поезжай куда хочешь, а мы с тобой не поедем.
И поехали они вправо, а Буря-богатырь влево.
Приезжает Буря-богатырь Иван коровий сын в деревню; в этой деревне двенадцать кузнецов работают. Вот он крикнул-свистнул молодецким посвистом, богатырским покриком:
— Кузнецы, кузнецы! Подите все сюда.
Кузнецы услыхали, все двенадцать к нему прибежали:
Что тебе угодно?
— Обтягивайте кузницу железным листом.
Они кузницу духом обтянули.
— Куйте, кузнецы, двенадцать прутьев железных да накаливайте клещи докрасна! Прибежит к вам свинья и скажет: кузнецы, кузнецы, подайте мне виноватого; не подадите мне виноватого, я вас всех и с кузницей проглочу! А вы скажите: ах, матушка свинья, возьми от нас этого дурака, он давно надоел нам; только высунь язык в кузницу, так мы его на язык тебе посадим.
Только успел Буря-богатырь им приказ отдать, вдруг является к ним свинья большущая и громко кричит:
— Кузнецы, кузнецы! Подайте мне виноватого.
Кузнецы все враз отвечали:
— Матушка свинья, возьми ты от нас этого дурака, он нам давно надоел; только высунь язык в кузницу, мы тебе на язык его и посадим.
Свинья была проста, недогадлива, высунула язык на целую сажень; Буря-богатырь схватил её за язык горячими клещами и вскричал кузнецам:
— Возьмите прутья железные, катайте её хорошенечко!
До тех пор её колотили, пока рёбра оголились.
— А ну, — сказал Буря-богатырь, — возьмите-ка её подержите: дайте я её попотчую!
Схватил он железный прут, как ударит её — так все рёбра пополам.
Взмолилась ему свинья:
— Буря-богатырь, пусти мою душеньку на покаяние.
Буря-богатырь говорит:
— А зачем моих братьев проглотила?
— Я твоих братьев сейчас отдам.
Он схватил её за́ уши; свинья харкнула — и выскочили оба брата и с лошадьми. Тогда Буря-богатырь приподнял её и со всего размаху ударил о сырую землю; свинья рассыпалась аредом[3]. Говорит Буря-богатырь своим братьям:
— Видите ли, глупцы, где вы были?
Они пали на колени:
— Виноваты, Буря-богатырь коровий сын!
— Ну, теперь поедемте во путь во дороженьку; помехи нам никакой не будет.
Подъезжают они к одному царству — к индейскому королю, и раскинули в его заповедных лугах палатки. Король поутру проснулся, поглядел в подзорную трубу, увидал палатки и призывает к себе первого министра:
— Поди, братец, возьми с конюшни лошадь, поезжай в заповедные луга и узнай, что там за невежи приехали, без моего позволения палатки раскинули и огни разложили в моих заповедных лугах?
Приехал министр и спрашивает:
— Что вы за́ люди, цари ли царевичи, или короли-королевичи, или сильномогучие богатыри?
Отвечает Буря-богатырь коровий сын:
— Мы сильномогучие богатыри, приехали на королевской дочери свататься; доложи своему королю, чтоб отдавал свою дочь за Ивана-царевича в супружество; а коли не отдаст дочери — чтобы высылал войско.
Спрашивает король у своей дочери, пойдёт ли она за Ивана-царевича?
— Нет, батюшка, я за него идти не хочу; высылайте войско.
Сейчас в трубы затрубили, в тимпаны забили, войско скопилось и отправилось в заповедные луга; столько выпало войска, что Иван-царевич и Иван девкин сын испугались.
В то время Буря-богатырь коровий сын варил пустоварку к завтраку и мешал поварёшкой эту кашицу; вышел, как махнул поварёшкою[4] — так половину войска и положил; вернулся, помешал кашицу, вышел да махнул — и другую половину на месте положил, только оставил одного кривого да другого слепого.
— Доложите, — говорит, — королю, чтобы выдавал свою дочь Марью-королевну за Ивана-царевича замуж; а не отдаст, так войско бы высылал, да и сам выезжал.
Кривой и слепой приходят к своему королю и говорят:
— Государь! Буря-богатырь приказал тебе доложить, чтобы отдавал свою дочь за Ивана-царевича в замужество; а сам-то он больно сердит был, всех нас поварёшкою перебил.
Приступал король к своей дочери:
— Дочь моя любезная! Ступай за Ивана-царевича замуж.
Дочь ему отвечает:
— Делать нечего, надо будет идти за него. Прикажи, батюшка, за ним карету послать.
Король тотчас карету послал, а сам у ворот стоит-дожидается. Иван-царевич приехал с обоими братьями; король принял их с музыкой, с барабанным боем, учтиво и ласково, посадил за столы дубовые, за скатерти браные, за яства сахарные, за питья медвяные. Тут Буря-богатырь шепнул Ивану-царевичу:
— Смотри, Иван-царевич, королевна подойдёт и спросится у тебя: позволь мне уйти на один часок! — а ты скажи: ступай хоть на два!
Посидевши несколько времени, подходит королевна к Ивану-царевичу и говорит:
— Позволь мне, Иван-царевич, выйти в другую горницу — переодеться.
Иван-царевич отпустил её; она вышла из комнат вон, а Буря-богатырь за ней взади тихим шагом идёт.
Королевна ударилась о крыльцо, оборотилась голубкою и полетела на́ море; Буря-богатырь ударился оземь, оборотился соколом и полетел за ней следом. Королевна прилетела на́ море, ударилась оземь, оборотилась красной девицей и говорит:
— Дедушка, дедушка, золотая головушка, серебряная бородушка! Поговорим-ка с тобою.
Дедушка высунулся из синя моря:
— Что тебе, внученька, надобно?
— Сватается за меня Иван-царевич; не хотелось бы мне за него замуж идти, да всё наше войско побито. Дай мне, дедушка, с твоей головы три волоска; так я покажу Ивану-царевичу: узнай-де, Иван-царевич, с какого корешка эта травка?
Дедушка дал ей три волоска; она ударилась оземь, оборотилась голубкой и полетела домой; а Буря-богатырь ударился оземь, оборотился такой же девицей и говорит:
— Дедушка, дедушка! Выйди ещё, поговори со мною, — позабыла тебе словечко сказать.
Только дедушка высунул из воды свою голову, Буря-богатырь схватил и сорвал ему голову, ударился оземь, оборотился орлом и прилетел во дворец скорей королевны. Вызывает Ивана-царевича в сени:
— На́ тебе, Иван-царевич, эту голову; подойдёт к тебе королевна, покажет три волоса: узнай-де, Иван-царевич, с какого корешка эта травка? Ты и покажь ей голову.
Вот подходит королевна, показывает Ивану-царевичу три волоса:
— Угадай, царевич, с какого корешка эта травка? Если узнаешь, то пойду за тебя замуж, а не узнаешь — не прогневайся!
А Иван-царевич вынул из-под полы голову, ударил об стол:
— Вот тебе и корень!
Королевна сама про себя подумала:
— Хороши молодцы!
Просится:
— Позволь, Иван-царевич, пойти переодеться в другой горнице.
Иван-царевич её отпустил; она вышла на крыльцо, ударилась оземь, оборотилась голубкою и опять полетела на́ море. Буря-богатырь взял у царевича голову, вышел на двор, ударил эту голову об крыльцо и говорит:
— Где прежде была, там и будь!
Голова полетела, прежде королевны на место поспела и срослась с туловищем.
Королевна остановилась у моря, ударилась оземь, оборотилась красной девицей:
— Дедушка, дедушка! Выйди, поговори со мною.
Тот вылезает:
— Что, внученька, тебе надобно?
— Никак твоя голова там была?
— Не знаю, внученька! Никак я крепко спал.
— Нет, дедушка, твоя голова была там.
— Знать, как была ты в последний раз да хотела мне словечко молвить, в те́ поры, видно, мне и сорвали голову.
Ударилась она оземь, оборотилась голубкою и полетела домой; переоделась в другое платье, пришла и села с Иваном-царевичем рядом. На другой день поехали они к венцу закон принять; как скоро от венца приехали, Буря-богатырь повёл Ивана-царевича показывать, где ему спальня приготовлена, подаёт ему три прута: один железный, другой медный, а третий оловянный, и говорит:
— Коли хочешь быть жив, позволь мне лечь с королевною на твоё место.
Царевич согласился. Повёл король молодых в постель укладывать. В то время Буря-богатырь коровий сын сменил царевича и как лёг, так и захрапел; наложила королевна на него ногу, наложила и другую, потом взгребла подушку и начала его душить. Буря-богатырь выскочил из-под неё, взял железный прут и начал её бить; до тех пор бил, пока весь прут изломал; потом принялся за медный, и тот весь изломал; после медного начал бить оловянным. Замолилась королевна, великими клятвами заклялась, что не станет этаких дел делать. Поутру встал Буря-богатырь, пошёл к Ивану-царевичу:
— Ну, брат, ступай, посмотри, как твоя жена у меня выучена: которые были приготовлены три прута, все об неё изломал. Теперь живите благополучно, любите друг друга и меня не забывайте.
Примечания
